Ближе к вечеру Алатея сидела в классной комнате с Джереми, держа на коленях Огасту. На столе перед ней лежал открытый географический атлас, взятый в библиотеке. В этот момент в комнату, задыхаясь, ворвалась молоденькая горничная.

— Леди Алатея, — пропищала она, — вам пора одеваться.

Алатея бросила взгляд на часы.

— Действительно, ты права.

Спустив с колен Огасту, она ласково посмотрела на Джереми:

— Продолжим завтра.

Джереми был счастлив отделаться от изучения географии Африки, ухмыльнулся и подмигнул Огасте:

— Пошли, Гасси. Мы еще сможем поиграть до обеда.

— Я не Гасси.

Обиженный тон Огасты не сулил ничего хорошего — домашний мир мог быть нарушен на весь вечер.

— Джереми… — Алатея бросила на него строгий взгляд.

— Ну ладно, ладно, Огаста! Какая разница? Будешь ты играть или нет?

Восстановив некоторую гармонию в отношениях между детьми, Алатея поспешила в свою комнату.

В этот день они были приглашены на обед к Арбетнотам, потом должны были побывать у старинных друзей семьи по особому поводу: там собирались торжественно представить обществу внучку. Это было великое событие, опоздание на такой бал могло оправдать только нечто чрезвычайное вроде землетрясения или наводнения.

Одеваться в спешке было одним из кошмаров ее жизни.

Открыв выдвижной ящик туалетного столика, Алатея принялась рыться в нем, выбирая головной убор. Наконец среди многочисленных шапочек, которые она в последнее время носила, ей попалась тонкая сетка, украшенная золотыми шариками.

Водрузив ее поверх волос так, что нижний край оказался подогнутым под узел на затылке, она приколола сетку к волосам.

За дверью зазвенели голоса Мэри и Элис, потом Алатея услышала быстрые шаги на лестнице. Она подавила желание взглянуть на часы — на это у нее уже не оставалось времени.

— Драгоценности!

Она стремительно отбросила крышку шкатулки и, разыскав серьги, склонилась к зеркалу и быстро вдела их в уши.

— Элли! Ты готова?

— Уже иду!

Алатея снова принялась рыться в своей шкатулке, пока не нащупала золотую цепочку, на конце которой красовалась подвеска с жемчужиной.

Она застегнула подвеску как раз тогда, когда в комнату влетела Мэри.

— Карета у подъезда! Мама говорит, что нам пора выезжать!

— Я же сказала — иду!

Взяв со стола флакон с духами, Алатея щедро обрызгала шею и волосы, потом схватила с кровати шаль и направилась к двери.

Сбежав по ступенькам крыльца, она впорхнула в ожидавший ее экипаж. Слуга закрыл за ней дверцу, и карета тронулась.

В бальном зале леди Арбетнот яблоку негде было упасть.

Прибыв, как всегда, с опозданием, Габриэль расправил плечи и нырнул в толпу, стараясь избежать нежелательных встреч.

Осторожно обойдя леди Херрис, которая не скрывала горячего стремления поскорее выдать за него свою дочь, Габриэль продолжил кружение по залу в поисках некой вдовы. Когда он найдет ее, то сначала свернет ей шею, а потом уже подумает о возможности брака с ней.

Он был уверен, что после свидания в экипаже графиня пришлет ему одну из своих обычных записок на следующий же вечер, но этого не произошло.

В результате Габриэль ощущал разочарование и, что еще хуже, физический голод, который утолить могла только она. Он был напряжен, взвинчен и желал обладать ею еще больше, чем прежде, больше, чем какой-либо другой женщиной за всю свою жизнь. Тем важнее для него было узнать, кто она, где и почему скрывается.

В любом случае она должна была быть где-то здесь, поблизости. Придя к этому выводу, Габриэль снова принялся мерить зал шагами.

Алатея медленно возвращалась из дамской комнаты, как вдруг столкнулась с ним нос к носу.

Напряжение было слишком велико. Лицо Габриэля стало похожим на маску. Едва Алатея заметила это, как горло ее сжалось и ей стало трудно дышать.

Она не могла отвести глаз, ощущая исходившую от него силу, жар его крупного тела чуть не лишил ее рассудка. Она слегка покачнулась, но тут же взяла себя в руки. Да поможет ей Бог!

Он смотрел на нее, прищурив глаза. С трудом овладев собой, Алатея выпрямилась и гордо вскинула голову. Его взгляд остановился на ее головном уборе.

— Вероятно, эти шарики золотые, но…

Внезапно он замолчал и стал оглядывать зорким взглядом толпу гостей, окружавшую его плотным кольцом. Среди женщин не было ни одной достаточно высокой, но он узнал этот аромат и был уверен, что не ошибся.

Это был ее аромат, вплетавшийся в его сны.

Он снова втянул в себя воздух. Запах был сильным и крепким. Она была здесь, очень близко…

Его мышцы словно свело судорогой. Медленно он повернулся и уставился на стройную спину женщины, всего несколько мгновений назад стоявшей рядом с ним.

Но этого не могло быть.

На один только момент сознание отвергло то, о чем кричали его чувства.

Потом реальность рассыпалась и превратилась в прах.

Двигаясь сквозь толпу, Алатея чувствовала взгляд Габриэля — он прожигал ее как огонь. Она не могла дышать и все же сумела обернуться.

Он пробирался вслед за ней. На мгновение их глаза встретились, потом она поспешно стала удаляться, энергично работая локтями и при этом постоянно извиняясь.

В это время леди Хендрикс окликнула ее, и Алатее пришлось на мгновение остановиться, чтобы поздороваться. Потом она снова бросилась бежать, задыхаясь, делая невероятные усилия, чтобы ускользнуть, скрыться…

Неожиданно сильные пальцы сомкнулись на ее локте.

Она замерла. Чем она себя выдала?

— Сюда. — Габриэль потащил ее в конец зала, где находилась малозаметная дверь. Через нее они вышли в неосвещенную и пустую галерею. Габриэль не останавливался, пока они не оказались в конце ее у высокого окна, задернутого широкими шторами, скупо пропускавшими лучи лунного света.

Поставив Алатею так, чтобы лунный луч упал на ее лицо, он впился в нее взглядом, как если бы никогда не видел прежде; все его черты заострились, губы были плотно сжаты, веки опустились. Габриэль изучал ее. Его взгляд задержался на ее подбородке, потом он долго смотрел ей в глаза. Напряжение становилось невыносимым.

Алатея гадала, что он пытался в ней увидеть.

— Это была ты. — Тон его не допускал возражений.

Она подняла брови:

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

Выражение его лица не изменилось.

— Попробуешь отрицать? Но ведь это бессмысленно.

— Осмелюсь заметить: чем бы ни было вызвано твое странное поведение, какие бы образы ни породил твой расстроенный мозг, я все готова отрицать, но не знаю, что ты имеешь в виду.

Она отвернулась, слишком взволнованная и испуганная, чтобы вынести его взгляд. Он узнавал ее, узнавал физически, и это возбуждало его. К ней пришло ощущение собственной уязвимости, и он это почувствовал.

Прикосновение его длинных пальцев к ее лицу произвело на нее столь сильное действие, что она чуть не рухнула на колени.

Габриэль крепче сжал её локоть, их глаза снова встретились.

— Отрицать бессмысленно. — Слова его жгли, словно удары бича. — Тебя выдали духи.

Духи?

Должно быть, горничная. Делая уборку, она нечаянно выронила все ее украшения из шкатулки на стол. Два одинаковых флакона с духами. Один она оставила на столе, второй положила обратно в шкатулку.

Алатея побледнела, но тут же в глазах ее вспыхнула ярость.

— И что ты хочешь сказать о моих духах?

Он улыбнулся, но в улыбке его не было ни веселья, ни насмешки.

— Слишком поздно отрицать.

— Чепуха! — Она вздернула подбородок. — Это обычная смесь разных духов, которую, осмелюсь полагать, употребляют многие дамы.

— Возможно, но ни одна из них не обладает твоим ростом и сложением.

Когда она сделала попытку презрительно усмехнуться, он добавил:

— И ни одна не умеет так закалывать волосы.

Алатея помрачнела.

— Из твоих слов следует, что ты разыскиваешь высокую даму, пользующуюся такими же духами и так же закалывающую волосы?